В последнее время начало было складываться ощущение, что наше телевидение успело забыть, как это: "задавать острые вопросы". Что общественное мнение (на всякий случай, если вдруг такое возникнет) можно умело перенаправить на сложные онтологические проблемы разводящихся или просто сильно пьющих звезд отечественного шоу-бизнеса. Что в самом крайнем случае государственное телевидение может устроить "праздник общей беды" - и утопить катастрофу в имитации полемики. Ну так ничего подобного. На нынешней теленеделе вопросы были заданы или, как теперь говорят, "озвучены".
Трагедия с "Невским экспрессом". Отойдя от шока, спросили все, что положено ("кто виноват?", "доколе?" и т. д.), а также много сверх того: о непролазных дорогах Новгородчины; о времени оказания помощи пострадавшим. О конструкции кресел в вагонах. О выводах, сделанных властями после предыдущего взрыва "Невского экспресса". О том, долго ли еще будут искать Павла Косолапова. Нашли в городской больнице фамилию Бастрыкина – спросили и про него. Местного дядьку спросили про поломанный забор, ограждающий железную дорогу.
Задали множество иных вопросов, отработали на славу (по совокупной деятельности основных телеканалов). Ну и? Что-нибудь кроме сокрушенных лиц высоких чиновников, плачущей на похоронах Сергея Тарасова Валентины Матвиенко и мудрого прищура премьер-министра, провиденциально определившего ситуацию с безопасностью в стране как "очень сложную"? Да ничего. Даже стрелочников – во всех смыслах – и тех не найти.
Телеканалы состязались в остроте и на иных информ. территориях. По мере сил и согласно "числу степеней свободы", конечно. Телеканал "Россия" привычно заклеймил паленую водку (заклиная сограждан числом 89 – минимальная отпускная цена за бутылку) и набросился на цены в аптеках. А в перерывах между заклинаниями вставляя рекламу арбидола.
На Пятом канале в программе "Живая история: Война без победы" вспоминали советско-финскую войну 1939 - 1940 года – "зимнюю", "забытую", "спрятанную". Помимо документальной хроники и интервью с историками – "живой" козырь: у нас есть любимый финн. Вилле Хаапасало. Поэтому телевизионная картинка аккуратно воспроизводит начало народного исторического анекдота: ночь, снег, костерок и два мужика - русский (Сергей Шнуров) и финн. Делятся воспоминаниями о воспоминаниях родственников, зажигательно поют старые песни (незабываемо Шнур подпевал Вилле "Нет, Молотов!" - с ударением на последнем "о"), меряются стволами. Хаапасало демонстрирует финский автомат, Шнуров – советскую винтовку. Оба палят в одну сторону. Вот и поговорили.
Еще одна "война без победы": в Швейцарии запретили строительство минаретов. Мир, разумеется, возмущен. Журналистами-телевизионщиками сказано все: и про то, что без толерантности и веротерпимости Европа – не Европа, и про то, что с минаретами над крестами католических храмов она тоже – не Европа.
Осудив швейцарских крестоносцев, решили проверить качество веротерпимости домашнего образца. В авторской передаче Александра Архангельского обсуждали вопросы преподавания в школах "основ православной культуры". Там по программе предлагают поделить класс на группы, чтобы школьники могли по желанию изучать православие, ислам, иудаизм и буддизм. Интересно. Но дьявол, как всегда, в деталях. Кто будет преподавать? В школу придут священники – и придут бесплатно? Или учительница литературы по краткой методичке расскажет о Голгофе, а физрук - о Магомете? И не логично ли предположить, что неравномерное распределение по группам приведет к мордобою на переменках? Все важные вопросы были заданы – преимущественно дрожащим голосом экономиста-атеиста Ирины Ясиной. Отец Андрей Кураев говорил с позиции силы – силы вполне мирской, государственной. Роскошно выглядела тетенька-учительница из православной школы, демонстрирующая снисходительность к заблудшим со сладкой вкрадчивостью совкового завуча. Зато она сказала правду. Тот, кто придет к детям, "информировать" их, "знакомить с некоторыми основами" не станет. Он будет проповедовать. Или он плохой священник.
Разговор "Тем временем" у Архангельского был далеко не единственным ток-шоу на неделе. Наоборот, жанр "говорящих голов" разросся почти до перестроечных масштабов. Стоило Медведеву отбыть в Рим, на экране воцарился Путин (телекартинка: президент на общем плане, жмет руку Берлускони, премьер – на суперкрупном, смотрит прямо в душу телезрителя). В четырехчасовом тексте, кроме "золотых зубов" и "финтиклюшек", вспомнить особенно нечего. Зато кадры по-прежнему решают все: сидящий навытяжку "простой народ" в студии, робко жмущийся к микрофонам простой народ вне студии, российский триколор, плещущийся за спиной лидера государства, и Сам, мгновенно реагирующий на вопросы "северными потоками" слов.
Массовка изображала общество и в ток-шоу Максима Шевченко на Первом канале – говорили о "Невском экспрессе". Без массовки, в комфортных креслах что-то сквозь зубы обсуждали люди на НТВ в программе "Полночный разговор". Картинка разная, а суть программ неотличима – имитация диалога, когда ни одному из собеседников не интересно мнение другого, а иногда и свое собственное. Просто на Первом положено кричать, а на НТВ ночью – нет. Г