Журналист Иван Колпаков в своей колонке на Lenta.ru рассуждает о том к чему приведет исполнение закона о запрете использования нецензурной лексики в средствами массовой информации. И приходит к выводу, что издания больше не могут показывать, как простые русские люди описывают непростые обстоятельства своей жизни. А власти нас наказывают немотой.
Стало примерно понятно, как Роскомнадзор будет исполнять закон о мате в СМИ, принятый в апреле 2013 года. То есть не то чтобы будет — уже исполняет, в меру своего воображения. Мы это ощущаем на собственной шкуре. В июле в "Ленту.ру" пришло письмо из ведомства, в котором содержится требование "отредактировать либо удалить с сайта" материалы, содержащие "нецензурную брань".
Речь идет о трех конкретных статьях: одна — про акцию на Красной площади "Идите на *** со своей регистрацией", вторая — подборка видеороликов о падении метеорита в Челябинске, третья — интервью с филологом об истории русских крепких слов. В первых двух случаях "нецензурная брань" — слова героев (падает метеорит, принимают закон о регистрации; понять людей и их чувства можно). Третий случай в рамках нынешнего законодательства вообще трудно осознаваемый — потому что там про мат вне бранного контекста, чистая наука. Однако наука, как нам объяснили, тоже бывает хорошая и плохая.
Вообще-то, закон о мате не имеет обратной силы, а все три материала были опубликованы до того, как документ официально вступил в силу. Роскомнадзор об этом знает, но поясняет: "На данный момент информация находится в открытом доступе". Короче, убирайте.
А вот заметка на сайте самого Роскомнадзора — отчет об успехах в области борьбы с матом. Предписания, в частности, вынесены: саратовскому агентству "Взгляд-инфо" — за видеоролик "Страшное ДТП в Саратове. Запись с видеорегистратора"; саратовскому же агентству "Версия — Саратов" за ролики "Саратов. После дождя" и "Авария на Танкистов"; агентству из Коми "Рубеж Севера" за видеоролик "Педос Вова Турышев Похотливый кондуктор". Все содержат нецензурную брань: ДТП, потоп, авария, похотливый кондуктор — известно, каким словом русский человек описывает все то страшное, что с ним может приключиться.
Наконец, мое любимое предписание — сетевому изданию Newsland.com за публикацию "Простой американец о том, как правильно любить Россию".
Все это необходимо занудно перечислить для того, чтобы понять, какая в связи с законом складывается правоприменительная практика. Издания больше не могут показывать ролики, в которых простые русские люди описывают непростые обстоятельства своей жизни. Что характерно, сами редакции чисты, как завязавшие наркоманы: неслучайно ни одно предписание Роскомнадзора не касается журналистского текста, только видеоцитат (периодически ловлю себя на том, что мысленно расставляю звездочки, когда разговариваю с коллегами: это слово уложится в три звездочки, а это — в шесть, а это предложение вообще пришлось бы вычеркнуть).
И ладно, бог с ним — с тем, что закон исполняется иезуитски: "обратной силы не имеет", но у вас "материалы в открытом доступе". Как в принципе быть с этим умолчанием — плохо понятно. Потому что звездочки и жужжалка неадекватно подменяют собой реальность.
Лучшая иллюстрация к подмене реальности — диктор госканала, комментирующий падение ракеты: "Но что-то, кажется, идет не так". В положении этого онемевшего, перепуганного, неспособного подобрать правильные слова диктора находятся сейчас все российские СМИ.
У этой истории есть две морали — одна, прикладная, помельче; другая — скажем, эзотерическая — покрупнее и поважнее.
Прикладная заключается в том, что закон о запрете мата в СМИ фактически нарушает другой закон — о средствах массовой информации. Есть там такая статья (144): воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов. Звездочки и жужжалка — тональный крем, с помощью которого журналист вынужден ретушировать действительность. Русский человек, по мысли депутата Госдумы, глядя на падающий метеорит или реки дерьма, заливающие Саратов, должен встревоженно крикнуть: "Кажется, что-то пошло не так!"
У нас уже — подчеркиваю, уже — отобрали возможность корректного пересказа слов героев. Впрочем, что уж тут. Законы, принятые нынешней Госдумой, когда-нибудь будут изданы отдельным томиком: "О борьбе со здравым смыслом в России начала XXI века".
Эзотерическая мораль в том, что нас наказывают немотой. Мы живем в реальности, в которой вещи теряют свои имена. Солдат, бросившийся в атаку, в этой реальности орет звездочками: "***** ***** *****!!!" Вещей, у которых нет имени, вообще не существует в природе: все должно быть названо. "Имена, утверждает эмпирист, — не суть реальности. — Пусть, но человечество считает их таковыми". Много книжек про это написано.
И отбирают у нас самые важные, да простит меня читатель, слова. Слова, которые одинаково хорошо понятны и рабочему с "Уралвагонзавода", и обитателю московского "Красного октября".
Возможно, в этом и смысл закона о запрете мата — в том, чтобы ловко схитрить, локализовать "то-что-называть-нельзя", запретить это называть — и оно само собой как-нибудь вдруг да исчезнет. Исчезнут метеориты, наводнения, аварии, ДТП, разруха и прочее, прочее, прочее. Смысл в том, чтобы попытаться отменить наступление тотального *******. Попытка заговорить реальность.
Но реальность-то похитрее будет.